среда, 30 декабря 2009 г.

Два пожара 3. Конец эпохи

Сегодня утром я сдал ключи от своей комнаты в общаге. Комендантши на месте не было, так что просто оставил все комплекты на вахте. Вот так буднично закончилась целая эпоха. Девятнадцать с половиной лет, бОльшую часть своей жизни и практически всю свою жизнь сознательную я провёл в общежитиях. А теперь примкнул к стройным буржуазным рядам живущих в квартирах, своих или нет.  Большая часть народу и не знает, что такое жить в общаге. Я, перед тем, как уехать в Петрозаводск, готовился к этой жизни со страхом. Ибо об общагах мог судить только по чернушным фильмам типа «Маленькой Веры» и ещё худшим репортажам времён 600 секунд. Согласно им, об общежитиях можно было составить впечатление, как о заполненных клопами и пустыми бутылками цитаделях пьянства и разврата. В действительности, на эти времена пришлись мои самые счастливые годы. А пьянство и разврат прошли где-то сбоку.

Первой была общага №2 Петрозаводского университета, расположенная прямо в центре, рядом с главным зданием. Там я провёл недели три на абитуре, и плюс ещё потом в профилактории месяц во время «Интер-варсити» в 92-м году, когда моим соседом по комнате был американец  Джерри Шмидт. И то, и другое недолго, но оставило кучу воспоминаний.

Потом была главная общага – «четвёрка». Именно в ней жил биофак Петрозаводского университета. Петрозаводск – город небольшой, а вот университет немаленький. У нас в группе на 25 человек было только двое петрозаводчан. Все остальные жили в общаге. Эти времена студенческого братства, когда мы потихоньку отвыкали от родительских домов и приучались жить самостоятельно, можно ностальгически вспоминать до сих пор. И описать их не так то просто. Где ещё в чс ночи к тебе придёт сосед, которому не спится, и принесёт тебе полную сковородку оладушек? И ты протрепешься с ним целую ночь, чтобы утром высунуться в окно, вдохнув свежего рассветного воздуха?  В «четверке» я прожил четыре же года. Да ещё потом несколько лет туда наезжал в любой свободный час. Лето практически целиком проводил там. Список комнат, в которых я ночевал за эти годы, будет довольно длинным. Цифра четыре меня преследует везде, но по иронии судьбы, я ни разу не жил только на четвёртом этаже. Уже давно съехали оттуда и мои однокурсники, и те, кто учился за нами, а у меня всё было, у кого остановиться – связь поколений на биофаке Петрозаводского университета тогда была крепкой. Саня Махров стебался, что лет через пятьдесят, вахтёрше, созерцающая старичка, бодро залетающего с рюкзаком в общагу, будут объяснять: «А это профессор Знаменский из Москвы. До сих пор не могут из общежития выжить». Милая «четвёрка», мне не к кому туда сходить уже лет семь, и там всё по другому. Чему удивляться: когда мы селились, там были ещё люди, которые помнили ковровые дорожки на лестницах. А мы застали зеркала в умывалках и буфет в подвале. А потом застали сломанные туалеты и неработающий душ в том же подвале. Постперестройка.

В 1994 году я опять резко сменил свою жизнь, а значит, сменил общежитие. Теперь это было общежитие филиала МГУ в Пущино. Говорят, через эту общагу прошло всё Пущино, а также многочисленные питомцы биоцентра АН СССР по всему союзу. Люди, жившие в этой общаге, работают сейчас со мной в одном институте. И их же я нахожу, например, в Тарту. Студенческое братство было тут не хуже, чем в Петрозаводске (хотя петрозаводские, несомненно, солировали в общем оркестре), только с поправкой на контингент, набранный со всей страны. Воронеж и Москва сплетались тут с Красноярском и Самарой, а в соседней комнате жили Тамбов, Саратов и даже Якутск. Хотя особой домашнести тут не было: комнаты на лето нам не оставляли. И никаких ремонтных работ в комнатах с голыми крашеными стенам и делать было нельзя. Но и это было счастливое время. Несмотря на то, что народ был уже вполне взрослый, и в большинстве своём уже женатый, детство в попе ещё вовсю играло. Помню, как мы ходили зимними вечерами кататься на санках (!) с горки надо Окой.

Кратким эпизодом затем был ДАС ПущГУ, соседнее здание, где аспирантов и магистрантов селили по трое в однокомнатные квартиры. Официально я туда так и не переехал: нас с моим корефаном Антоном пытались расселить по разным квартирам с совершенно незнакомыми людьми, чем мы воспротивились. Антохе то было пофиг, он ещё поступил в аспирантуру ИППИ в Москве, и в Пущино практически не появлялся, а я тогда покантовался по знакомым, а следующей осенью и вовсе перевёлся в аспирантуру в Петрозаводск.

И вот последняя, главная общага, общежитие Карельского научного центра РАН. В сумме я провёл в нём больше 11 лет, то есть больше чем во всех остальных общагах, вместе взятых. Тут уже вся было по другому. Народ живёт вполне солидный и никакого особливого братства не было. Впрочем, первые лет пять-шесть я делил секцию с семьёй Брязгиных, с которыми мы жили практически квартирой. Потом Брязгины съехали. То ли в этом дело, то ли в том, что я сам перешагнул некую возрастную черту, то ли в обеих вещах, но я почувствовал, что теперь жить в общаге уже не так то и здорово. Хотелось своего угла.

И вот это угол есть. Я покидаю общежития. Не сказать, что грустно, но если окинуть эти девятнадцать с половиной лет взглядом, некая грусть всё же ощущается. Ну что ж, время – вперёд. Эпоха ушла, да здравствует новая эпоха.

Комментариев нет:

Отправить комментарий