Безбилетный пассажир Данелия

Гогия-Гогия, шантаурия-Гогия,

Гамарджоба, генацвале, режиссёр Данелия

© Туристская песня

Продолжаем грузинскую тему. Перед поездкой в Грузию я, в рамках погружения в культурную среду, пересмотрел и перечитал кучу различных связанных с ней материалов, и вот всё никак не могу с неё соскочить. Из фильмов, кроме «Мелодий Верийского квартала» (с моей точки зрения, довольно безвкусного и тупого) и Товстоноговской «Ханумы», конечно, смотрел и фильмы Данелии, особенно кусок «Мимино», действие которого происходит в Грузии.

Не сказать, что Данелия – самый ценимый мной режиссёр, но его фильмы, я, в общем и целом, люблю. Это признанный мастер грустной комедии, которые, несмотря на схожесть приёмов, сами по себе, очень разные, как игрушки на ёлке. Интересно было посмотреть, как фильмы Данелии оценивают зрители, и тут мне бросился в глаза такой момент: и на «Кинопоиске», и на IMDB рейтинги у большинства его фильмов довольно высокие. Самый признанный фильм – тот самый «Мимино». Но с небольшим отрывом от него, буквально на десятую долю балла, находится целая россыпь фильмов: и «Серёжа», и «Я шагаю по Москве», и «Не горюй», и «Афоня», и «Осенний марафон», и «Кин-дза-дза», и даже смурной, психоделический и непопулярный «Слёзы капали». Похуже оценки только у «Пути к причалу» (не смотрел), полочного «Тридцать три» (не удивлён), «Совсем пропащего» (видимо, сыграла свою роль обрубленность фильма по сравнению с книгой) «Паспорта» (а вот тут удивлён), ну и поздних фильмов постсоветского периода.

Лично для меня любимый фильм Данелии – «Кин-дза-дза», совершенно гениальная социальная сатира, актуальная и тогда, и сейчас. Зачем он снял в конце жизни её мультипликационный ремейк, я никогда не понимал. Потом – «Я шагаю по Москве», который я люблю за саму атмосферу, а на третьем месте для меня тот самый «Паспорт», который почему-то зрители не оценили. Вероятно, я что-то не понял.

Ну а уже после поездки я чего-то вдруг решил почитать мемуары, благо, начало первой книги, где Данелия ещё работал архитектором в Гипрогоре, я уже читал, так что купил их первый том под названием «Безбилетный пассажир», на что не пожалел ажно почти тысячи рублей. Книга произвела сложное впечатление, на второй и третий её тома («Тостуемый пьёт до дна» и «Кот ушёл, а улыбка осталась») я денег пожалел, но прочитал электронную версию на пиратских ресурсах.

Сложное ощущение осталось. Вместе с тем, отдельные куски я прочитал с удовольствием. Я уже знал курьёзную историю про «актёра» Рене Хобуа, который фигурирует в титрах всех фильмов Данелии, начиная с «Не горюй», но тут она была рассказана подробно, с прибаутками, а главное, деталями, раскрывающими все особенностями творческого процесса, особенно яркого у грузин. Я бы, конечно, так творить не мог, мне просто столько не выпить.

Да, пьют они в книгах Данелии очень много, что в каком-то месте самой книги замечает и сам Данелия. Учитывая то, что в книжке он рассказывает ещё и не всё (а то если бы про всё, пожалуй, было бы что-то вроде Лимоновского «Эдички»), в жизни всё было гораздо хуже. Активная творческая жизнь закончилась форменным алкоголизмом, а потом – кодированием. После которого, возможно, по случайному совпадению, карьера режиссёра пошла на спад. Хотя, может, дело не в этом, а в элементарном возрасте. А может, в социально-политическом переломе, который как раз произошёл в стране. Вот ведь, как совпало то всё.

Зачем был снят мультик по «Кин-дза-дзе» я, в результате, так и не узнал. Но, в любом случае, целый ворох мыслей у меня автобиография Данелии всколыхнула. Попробую парочку из них связанно изложить.

ВВЕРХ И ВНИЗ

Сам Данелия в кино был отнюдь не мальчик с улицы, хотя и попасть туда изначально и не стремился. Семья вполне приличная, папа – хоть и сын грузинских крестьян, инженер метростроевец, строивший не только метро, но и оборонные сооружения в Москве, так что имел к послевоенным годам звание генерал-майора. Мама – дочка нотариуса из Кутаиси, получила высшее образование, начинала работать экономистом, потом как-то вдруг оказалась в кино, где и работала до старости, заложив хорошую почву для карьеры сына. Не крестьянка, конечно, но думаю, навряд ли до революции дочка грузинского нотариуса могла сделать карьеру за пределами туземных институций, а, тем более, в Москве. Но тут родители Данелии отработали на отлично, сполна воспользовавшись социальным лифтом, возникшим в стране после революции.

Про их сына можно не распространяться, его и так все знают, и своих родителей по масштабу он здорово превзошёл.

Тем разительней контраст со следующим поколением. У Данелии было двое детей (приёмный сын не в счёт). Старшая дочь от первой жены, с которой Данелия быстро развёлся, известна, в основном тем, что послужила прототипом молоденькой адвокатши из «Мимино», паче в фильме ей даже сохранили имя-отчество, Светлана Георгиевна. Зато по творческой части пошёл сын Коля, который даже учился на кинорежиссёра, про которого в мемуарах есть небольшой трогательный кусочек о детстве, оканчивающийся фактом трагической гибели в 26 лет, сразу после сдачи первой своей творческой работы. Неизвестно, унаследовал ли Николай творческие таланты отца, но явно унаследовал интерес к алкоголю, который развился даже несколько дальше. В книге этого, конечно, не было, но в интернете немало материалов о том, почему так рано ушёл Николай Данелия.

А ведь случай то не единичный. Вот династия Ливановых. Отец – Борис Ливанов, Народный артист СССР, лауреат пяти сталинских премий, сыграл кучу ролей в кино и театре. Правда, куда лучше известен его сын, Василий Ливанов, тоже актёр, художник, режиссёр-мультипликатор, гениально воплотивший в советском кино образ Шерлока Холмса, и ярчайшим образом озвучивший ряд мультипликационных персонажей. А ведь он ещё и писал сценарии и сам мультфильмы снимал. Про львёнка, который «самый-самый-самый», например. Или вторую часть «Бременских музыкантов». Выпить, конечно, тоже был не дурак, ну как творческому человеку без такого? Внук, Борис Ливанов II, тоже актёр, художник и телеведущий, но прославился только тем, что по пьяни кого-то убил и сел на пять лет.

Династия Ефремовых. Дед Николай – первое поколение интеллигенции, работал бухгалтером в пенитенциарной системе, высоко не прыгнул, но сын Олег получил отличное образование, стал выдающимся актёром, основателем «Современника», а затем главным режиссёром МХАТа. Ну, конечно, выпивоха и бабник тоже был знатный. Внук Михаил Ефремов тоже сызмальства освоил премудрости актёрского ремесла, только вот играть стал почему-то в основном всяких алкашей. По едкому выражению BadComedian’а, «режиссёры строят вокруг него декорации и шьют на нём реквизит, чтобы он побухал именно в их фильме». Про историю со сбитым человеком и сроком на зоне уже не напоминаю, это все помнят.

Да, в общем, эта схема справедлива не только к отдельным семействам, но и всей истории России XX века. Поколение родившихся в 1900-х блестяще воспользовалось социальным лифтом, провело индустриализацию, выстроило экономику, а потом выиграло самую тяжёлую и кровопролитную войну, передав эстафету детям, рождённым в 1920-30 году. Дети даже превзошли отцов, они не делали подвигов, но творили красоту, впрочем, и предаваясь сполна разным порокам. А их дети, рождённые в 1950-60 почему-то унаследовали эти самые пороки, но совсем не унаследовали талантов, уничтожив, в итоге, и себя, и саму страну.

Когда надо было что-то в консерватории подправить?

ПОЛИТИЧЕСКОЕ

Политики Данелия тщательно избегает. Но она всё равно просачивается сквозь текст, то в различных житейских эпизодах, то в общении с эмигрантами, то ещё в чём. От осуждения советского периода отказывается (слава КПСС, он вполне сознавал, что является 100% продуктом советского времени), но осуждает и Ленина, и Сталина, правда, не слишком усердно – тут он скорей в маму-дочку нотариуса, чем в отца метростроевца. Про атмосферу девяностых пишет вполне достоверно. Про то, как снабжал продуктами Белый дом в августе 1991 тоже.

Но мне рубанул по глазам вот этот фрагмент, прилагающийся к рассказу, как он пытался в конце восьмидесятых уехать в Одессу, билетов не было, и он пытался впечатлить администратора аэропорта удостоверением народного артиста с подписью Горбачёва. Администратор это, мягко говоря, не оценил. В отличие от Данелии. Пунктуация автора сохранена.

Между прочим. Сегодня, 1 февраля 2014 года, каждый россиянин может поехать куда хочет, говорить что хочет, писать что хочет, читать что хочет, смотреть и слушать что хочет, спать с кем хочет и на рубли покупать что хочет, если они есть. Всех этих свобод до конца восьмидесятых не было. А в том, что они появились, немалая заслуга Михаила Сергеевича Горбачева. И я доволен, что в моем удостоверении «Народный артист СССР» стоит его подпись.

Ну чо, навар с перестройки для Данелии несомненен и понятен, особенно пункт «спать с кем хочет», поскольку личная жизнь у него была весьма насыщенная, и хотя в своих мемуарах он посвятил ей буквально пару строк, но это оказалось кому сделать и за него (см. повесть Виктории Токаревой «Дерево на крыше»). Ещё в списке должно было быть «бухать сколько хочет», но это, видимо, для Данелии стало неактуально после 1986 года, когда ему пришлось зашиться от алкоголизма. А так бы тоже было.

Ну а что, слово художника: что вижу, про то и говорю. Домысливать, что оно там, за пределами собственных ощущения – не его путь. Хотя и ему реалии, вроде бы, подкидывали периодически пищу для размышлений.

В 98 году побывал в Грузии. Очень расстроился. Раньше, когда я прилетал в Тбилиси и выходил из самолета, было ощущение праздника. Над городом светлая аура. Глаза у встречных веселые. А в этот раз много нищих, беженцев, улицы не убраны, у встречных в глазах тоска.

Лично мне так и хочется воскликнуть: ай-яй-яй-яй, а кто же это сделал? Не тот же Горбачёв ли случайно? И не ради ли того, чтобы кто-то мог «спать с кем хочет»? Но этим вопросом Георгий Николаевич уже не задаётся. Дуб, корни которого он подрывал, он отдельно, а жёлуди – отдельно. Ведь это же совершенно разные вещи. Чувствует творец очень хорошо, и очень хорошо выражает свои чувства, но только те, что касаются непосредственно его. А подвергать системному анализу или хотя бы просто сопоставлять факты – это он уже не умеет. И это проблема не только Данелии, но и всей нашей творческой интеллигенции. За мнением которой пропаганда бежит в первую очередь, и которая для общества должна служить каким-то там ориентиром.

НОСТАЛЬГИЧЕСКОЕ

Знаете, почему меня несколько разочаровал Тбилиси? Киношные и литературные источники XX века создавали гипертрофированно романтический образ этого города, как эдакого маленького Парижа. Ну и в книжках Данелии, конечно, всё это тоже очень даже выражено, видно, что город ему близкий и родной. Хоть и вырос он в Москве, но родился именно в Тифлисе, к тому же жил там два года во время войны, а уж бывал у дяди с тётей каждое лето. Ну и воспоминания детства и юношества – они самые яркие. Вот, например, описание домика дяди и тёти на Горе Раздумий (Пикрис гора), где по ночам слышно журчание речки в овраге и рык львов в зоосаде.

А я, приехав в Тбилиси в апреле 2025, увидел довольно лощёный стеклобетонный город с рекламой, дорогими ресторанами и толпами туристов, да ещё кучу непонятно что тут делающих индусов и пакистанцев. Обычный крупный город эпохи глобализации, в котором, правда, ещё сохранились крупицы былого колорита. На Пикрис горе тоже был, речка Вере теперь забрана в трубу, а львов в зопарке не слышно из за шума автомагистрали, которая по руслу этой самой речки проложена. Теперь охотно допускаю, что Прага, которую я видел в начале века – это жалкая пародия на настоящую Прагу середины века прошлого. Или вот видел на днях фотки с Рио-де-Жанейро 1960-х годов. Нет, залив Гуанабара, приморские скалы и статуя Христа Искупителя на горе Корковаду, всё это осталось. А вот того самого тёплого лампового шарма там уже нет, просто большой город. В Париж, значит, можно и не ехать (хоть и так не собирался), от Парижа, который я видел в кино 1960-70, там всё равно уже ничего нет.

А знаете, чем мне нравится «Я шагаю по Москве»? Нет, не игрой актёров, и не какими-то смысловыми изысками, хотя сцена с Басовым-полотёром мне весьма нравится. А прежде всего тёплой радостной атмосферой Москвы начала 1960-х. Я не могу помнить тех времён, поскольку меня тогда ещё не было, но дома в детстве у меня архитектурный путеводитель по Москве 1960 года издания. Особенно меня там привлекали черно-белый фотографии знакомых мне районов Ленинского проспекта, только с низенькими деревьями. Ещё почти нет машин на улицах, всё не загромождённое и феноменально чистое.

Там, где Данелия рассказывает, как снимал в конце восьмидесятых «Паспорт» в Израиле, мне буквально рубанул вот этот фрагмент: «В Москве в то время выходишь на улицу и как-то не по себе. Атмосфера страха. А в Тель-Авиве по ночам, когда не спалось, я гулял по улицам и, встретив кого-то, мне совсем не хотелось перейти на другую сторону».

Да ну, какая, к бису, атмосфера страха?! Это как раз время моего подросткового периода, тогда ещё можно было выйти посреди ночи из дома, выйти на широченный Ленинский проспект, прямо на среднюю полосу, и шпарить по нему километрами. И двери в подъездах были деревянные, со стеклом и не запирались.

Потом допёрло. Я то сравниваю Москву с тем, что потом получилось в 90-х, когда начался натуральный криминальный террор. И Данелия сам рассказывает, как к нему на съёмочную площадку приходили бандиты, требовавшие денег за неудобства, доставленные съёмками. А он то сравнивает с Москвой пятидесятых-шестидесятых, когда самое страшное было напороться на какого-нибудь пьянчужку или параноика типа персонажа Быкова из «Я шагаю по Москве». Естественно, в восьмидесятые, когда уже вовсю пошли подростковые банды, для него на улице было страшновато.

Ну и надо учитывать и то, в каком возрасте писалась книга. Ведь сам автор в ней написал: «В старости всё видится, как в бинокль — чем дальше, тем лучше».

PS. Самого Данелию я, конечно, никогда не видел вживую. Но вот опосредованная связь с ним была даже короче пресловутых шести рукопожатий. В старших классах был у меня приятель Даниял Даниялов, с которым я даже сидел за одной партой на каких-то предметах (кажется, на географии и химии). Даниял был внуком Абдурахмана Даниялова, между прочим, бывшего первым секретарём Дагестанского обкома КПСС, председателем Верховного совета Дагестана, кандидатом в члены ЦК КПСС, легендарной личностью и несомненным представителем той самой плеяды рождённых в 1900-х. Его сын и отец Данияла Юсуп работал кинорежиссёром на «Мосфильме», и, в качестве второго режиссёра, снимал более, чем 70 фильмов, в том числе, неоднократно и с Данелией. Сам Данелия его упоминает в книжках в связи со съёмками фильма «Настя». Более того, в титрах этого фильма, кроме Рене Хобуа, можно видеть в самом конце и самого Данияла, работавшего в начале 1990-х на Мосфильме. В титрах это называется «административная группа», а по факту Даниял там исполнял функции «тыбика», занимаясь утрясанием всяких мелких производственных проблем.

К сожалению, династия Данияловых тоже оказалась иллюстрацией к тому «вверх-вниз», про которое я писал выше, так что Данияла с нами уже много лет нет, и его биография получилась трагикомичной вполне в данелиевском стиле, но про это я рассказывать совсем не хочу.

Но тогда, в «неспокойные» восьмидесятые, я неоднократно бывал дома у Данияла и разговаривал с Юсупом Абдурахмановичем. В общем, до режиссёра Данелии мне оставалось всего одно рукопожатие…