Нячанг-2014

Нячанг – славный, хоть и не исторический город на берегу синего Южно-Китайского моря. Некогда тут жили тямы, оставившие свои памятники, ну да про это чуть ниже. Вьеты устроили на берегу моря несколько рыбацких деревушек, и не успели обжиться, как пришли французские иколонизаторы. Те сполна оценили тянущиеся на десятки километров песчаные пляжи у подножий зелёных гор. В частности, именно тут проживал до самой смерти уже знакомый нам Александр Йерсен, основавший тут местный филиал института Пастера. Где-то здесь же он высаживал каучуковые деревья гевеи, интродуцированные во Вьетнаме с его лёгкой руки. В 1924 году несколько деревень были объединены в город, получивший название Нячанг. Как считается, слово это происходит из тямского языка и обозначает некий моллюск, в изобилии водившийся в местных реках. К 1937 году городок получил статус муниципии и столицы провинции Кханьхоа.

К нашему времени данный город подрос примерно до 400 тысяч обитателей, не считая заморских (да и вьетнамских тоже) туристов – ведь именно тут находится пляжно-курортная столица Вьетнама, и путёвки в Нячанг вы можете найти в любом российском туристическом агентстве. Ну а в Нячанге, соответственно, вы легко найдёте русских туристов, особенно из азиатской части страны, из Сибири и с Дальнего Востока. И инфраструктура тут развита весьма неплохо, и продолжает развиваться весьма быстрыми темпами, так что тут, речь пойдёт хоть и относительно недавнем, но всё же прошлом Нячанга. Рестораны, экскурсии по окрестностям, аквапарки, дискотеки и ночные клубы – тут всё это есть. Но и кроме этого, в общем, тут есть, что посмотреть, и несколько дней в Нячанге можно провести вполне себе в удовольствие. Это место ничуть не уступает Канкуну или Варадеро. Кроме курортной составляющей в Нячанге опять-таки имеется и научно-образовательная. Тут есть несколько университетов, уже упомянутый Пастеровский центр, институт Океанографии и даже один из филиалов Российско-Вьетнамского тропического центра при институте Северцова. Россияне тут шуршали ещё до туристического центра и даже пускали тут свои корни. Я в Нячанг попал по следам своей сестры, которая навещала какого-то своего знакомого, женившегося на вьетнамке. Это, в общем, уникальный пример, когда наши с сестрой дороги пересеклись, и Нячанг я оценил сполна.

Далат

Город Далат, куда я приехал дневным автобусом из Хошимина, находится в горах примерно в трёхстах километрах от последнего. Общая суть этого города, сделавшая его примечательным, и привлёкшая моё внимание – летняя колониальная столица. Когда в летние месяцы тропические жара и духота становятся для белых колониалистов, родившихся в Европе, непереносимыми, когда на улицу выходишь, как в банную парилку, им надо куда-то бежать от своего бремени белого человека. По счастью, есть горы, где даже в тропиках на высоте около полутора километров над уровнем моря и выше даже в самые жаркие месяцы стоит комфортная для бледнолицых температура в пятнадцать-двадцать градусов Цельсия. Растут, как на родине, сосны, дует лёгкий ветерок – словом, почти как дома, в родной метрополии. И Далат в этом плане не одинок: достаточно вспомнить бирманский Пьин-У-Лвин и филиппинский Багйо. В английском языке даже существует выражение hill station, обозначающее подобные городки. Отыскать подходящее место для летней дачи колониальной администрации в Сайгоне было поручено Александру Йерсену, выдающемуся франко-швейцарскому микробиологу и эпидемиологу, который много лет проработал в Нячанге на побережье (в следующем посте за Йерсеном отправимся в Нячанг и мы). В честь него назван, в частности, возбудитель чумы Yersinia pestis и патогенное заболевание рыб иерсиниоз, портящее немало нервов по работе Кремнёву. Йерсена сюда направил генерал-губернатор Индокитая Поль Думер, ну и посетив места в 1893 году, Йерсен доложил: места превосходные. Строительство, впрочем, несколько раз откладывалось, прежде чем в 1916 году не было официально объявлено об основании нового города. Первый проект, нарисованный французским архитектором Эрнестом Эбраром включал в себя сады, виллы, школы и культурные учреждения, при этом не содержа никакой промышленности, которая  могла бы испортить статут летней столицы колонии. Последующие три десятка лет Далат возводился в своей роли места, где могла бы расслабиться сперва колониальная элита, а затем – элита Южного Вьетнама. С началом Вьетнамской войны в 1964 году Далатский курорт приходит в упадок, но в то же время, не сказать, что ему не повезло, ибо говорят, что за всю войну сюда не упало ни одной бомбы. Возрождаться Далат начал уже в 1980-90-х годах. Сейчас это не только курорт, но ещё и культурный, научный и университетский центр. В окрестностях города выращивают овощи и фрукты, особенно знаменита местная клубника, а также чай и кофе. А вот промышленности, которую сюда не хотел пускать месье Эбрар, тут до сих пор нету. Одно время, впрочем, обсуждалось строительство в районе Далата атомной электростанции, но что-то с проектом пока не срослось. Население Далата – в районе 230 тысяч человек, немного по вьетнамским меркам, но Далат ещё рассчитывает к 2030 году получить статус города центрального подчинения (таковых во Вьетнаме сейчас пять), что, впрочем, упирается в строительство всё той же АЭС.

Происхождение названия Далат точно неизвестно, но предположительно, оно переводится с языка кого-то из горных аборигенов, как «река племени Лат». Неспроста щитодержцами на гербе Далата являются пара нагих туземцев, что смотрится довольно необычно. И к слову о гербе, у также о названии города. Видите, на ленте надпись Dat Aliis Laetitiam Aliis Temperiem? Это латинское выражение, в переводе примерно обозначающее «Подари радость одному человеку, подари здоровье другому» (ну очень курортный лозунг), ну а из первых букв каждого слова складывается, собственно, название города. Такая изящная французская штучка, остающаяся в ходу до сих пор.

Сайгон-2014

 Как понюхать цветы, отцветшие год назад? А можно ли отведать блюдо, съеденное на позапрошлый новый год? Вот такого рода проблема и возникла у меня, когда я откупорил материалы, отснятые без малого восемь лет назад во время вояжа по трём странам по пути на симпозиум IAVS в Перте. Но, тем не менее, не оставлять же эти фотографии пылиться на дисках, а значит, когда-то надо ими заняться. Так что вот, на очереди – репортажи по путешествию августа-сентября 2014 года. И начать их я решил с Вьетнама.

Вьетнам – безо всяких «пожалуй», моя самая любимая страна в Юго-Восточной Азии, да и в Азии вообще. Сейчас, правда, пока мы пробежимся по нему довольно быстро, поскольку, во-первых, визит 2014 года был довольно ужатым, а во-вторых, через четыре года у меня было гораздо более подробное знакомство со страной, и до этих материалов я тоже рассчитываю в обозримом будущем добраться. А сегодняшнее знакомство мы начинаем с самого большого города Вьетнама, Хошимина, известного также как Сайгон. История Вьетнама вообще достаточно богата и славна, но вот Сайгон, увы, ничем историческим и славным похвастаться не может. Всем известно падение Сайгона в 1975 году, ну а больше мало кто знает. Да, в общем, там и знать особо нечего. В Сайгоне нет ни древней, ни средневековой истории. Неспроста все памятники ЮНЕСКО во Вьетнаме располагаются в северной половине страны. Пока на севере Дайвьет давал отпор Хубилаю, на юге росли леса, да и вьетнамцев там ещё до XVII века не было вообще. Основное население дельты Меконга составляли кхмеры, и именно кхмеры некогда основали в этом районе торговый пост Прей Нокор (собственно, в Камбодже Хошимин так называется до сих пор). Наконец к середине XVII века регион вызвал интерес правителей Аннама из династии Нгуэнов, построившим в 1698 году на месте Прей Нокора свою резиденцию, известную как Гья Динь. 1698 год и считается годом основания Сайгона, и таким образом, Сайгон – примерный ровесник Петрозаводска и бразильских колониальных городков, про которых я рассказывал недавно. Сайгон, как и весь Вьетнам, избежал английского вмешательства в XVIII-XIX веках (англичане сосредоточили свои усилия на более северном Китае и более южной Малайзии), но к середине XIX века тут объявились французы, за полвека подмявшие под себя весь Индокитай. Причём если Камбоджа, Лаос, Аннам и Тонкин имели статус французского протектората, то Кохинхина, с центром в Сайгоне имела статус колонии. Именно при французах город и получил своё самое известное название, по основной версии, составленное из слова «сай», обозначающего ветки, частокол и вообще палки и слова «гон», обозначающего хлопок. Ну а всё вместе название Сайгон, якобы, обозначает «хлопковое дерево», то бишь сейбу, ту самую, которую я видел на Кубе и в Бразилии. Как, однако, тесен наш большой мир.

Столицей Индокитая Сайгон был недолго, с 1887 по 1906 год, но именно этот период дал мощный толчок к его развитию. Французы построили в Сайгоне оперный театр, железнодорожные дороги с вокзалом, собор, почтамт и фешенебельные отели. Несмотря на перенос столицы Индокитая в северный Ханой, Сайгон продолжал развиваться. После капитуляции Парижа во второй мировой город был захвачен японцами, которых трамбовали сводные войска вьетнамских коммунистов и националистов, а к 1945 году в Ханое была провозглашена Демократическая Республика Вьетнам. Французы сперва даже признали её независимость, но менее, чем через год провозгласили Автономую Кохинхину с центром в Сайгоне, потом переросшую в Государство Вьетнам с императором Бао Даем во главе. Так началась Первая Индокитайская война, длившаяся с 1946 по 1954 год. Ну, дальше уже все знают. В 1954 году Вьетнам по итогам Женевского мира был разделён по 17 параллели на северную социалистическую ДРВ и капиталистический Южный Вьетнам, центром которого и стал Сайгон. Все двадцать лет существования его сотрясли разные беспорядки то на религиозной, а то на политической почве. Французов в шестидесятых сменили американцы, но спокойнее не стало. На рубеже 1960-70-х годов добровольцы из USAID характеризовали Сайгон, как «город, превращённый в огромные трущобы». Как писал американский журналист Стэнли Карноу, «Город также страдал от проституток, наркоманов, коррумпированных чиновников, нищих, сирот и американцев с деньгами… это был город черного рынка в самом широком смысле этого слова». Памятное всем падение Сайгона покончило с этим клоповником, хотя в переулках старого города лик старого Сайгона нет-нет, да и покажется вновь. Ну а сам Сайгон в 1976 году был переименован в честь лидера вьетнамских коммунистов Хо Ши Мина. Впрочем, название «Сайгон» тоже довольно активно остаётся в ходу, правда, сейчас оно относится не столько к самому двадцатимиллионному мегаполису, сколько к его относительно компактной исторической части, составляющей один из шестнадцати городских районов Хошимина, и носящий официальное название «Район 1». Вот по нему то сегодня мы и будем, в основном прогуливаться.

Вешние воды

Ну что ж, весна всё-таки приходит и к нам на север. У нас нету ни полян цветущих подснежников, ни степей с тюльпанами. У нас только ещё половодье. Обычно оно сходит к моменту, когда в начале мая вскрывается ото льда Онежское озеро, но в этом году снега было достаточно много, с другой стороны, весна пока довольно прохладная, да ещё тут были несколько дождливых дней. Пару таких дней я не выходил из дома, а потом читал новости, что в Петрозаводске поднявшиеся речки снесли пешеходные мостики, а где-то в пригородах подтопило дороги. Вот так вот. Да тут ещё уровень воды на Лососинном озере поднялся, так что там сбросили часть воды на плотине.

Вчера, несмотря на нехватку солнца, я всё же решил прогуляться вдоль речки. Главная наша речка – не Волга и не Дон, и даже не Москва-река. Её зовут Лососинка, она вытекает из того самого Лососинного озера и имеет длину всего 25 километров, которые петляет по пригородным лесам. Взял я фотокамеру и пошёл на Пригородный мост (невзирая на название, расположен он уже давно не в пригороде) в паре километров от моего дома. Вот она, наша бурная Лососинка.

Памяти Виктора

Бывают новости плохие. Бывают очень плохие. Бывают просто ужасные, и в наше время больших перемен таких достаточно. А бывают такие, которые бьют как обухом по голове, оставляя вмятины надолго. Эта новость для меня лично была как раз из таких, хотя она уже, в общем, и не новость вовсе. 

Здравствуй, Сергей! Пишет Катя. У нас очень грустная новость. Вити больше с нами нет . После 20 дней в реанимации с пневмонией он нас покинул 23 03.

Это сообщение я получил ещё в апреле месяце от супруги Виктора Пастухова Кати. Я очень долго укладывал эту информацию в голове, и долго вообще сомневался, писать ли про это своём блоге. Всё-таки решился. Не сказать, что мы с Виктором были очень близкими друзьями, но этот человек имел ключевое значение для формирования моего мира после 2010 года, когда для меня изменилось многое. Да и в этом блоге он, казалось, ещё на днях оставлял свои комментарии.

С Виктором я познакомился в 2011 году, когда после первой самостоятельной вылазки в экзотические страны, я начал задумываться над воплощением мечты своих подростковых лет, поездкой в Бразилию.

«Есть такой сайт, Турбина», - советовала мне Лидка Кремнёва. «Зайди, там на форуме есть такой мужик под ником Бразиловед. Поспрашивай его, он в Бразилии шарит». Да, именно на Турбине, как бы ни Виктор, ни я к этому сайту ни относились, мы и познакомились. Сейчас заглянул на форум Турбины, а эта тема ещё жива, хоть и уже закрыта за давностью лет. Потом же кто-то ещё, не помню уже где, тоже рекомендовал мне Виктора, как «Человека, искренне влюблённого в Бразилию, и знающего её досконально». Возможно, именно эта влюблённость в страну Бразилию сблизила нас по жизни. Хотя моя влюблённость носила сперва чисто подростково-платонический характер, в то время как у Виктора Бразилия была выстрадана на тропах собственной биографии.

Шпрехен зи спаниш?

Давно я ничего не писал по теме занятий иностранными языками. Поскольку никакими иностранными языками я не занимался уже давно. В Европу я уже много лет не езжу, поэтому про их языки можно забыть, азиатскими я заниматься и не пытался (они, в основном, тональные, а стало быть, особо сложные), английский я знаю на достаточном для меня уровне, ну разве что остаются испанский и португальский. Ну вот, где-то после нового года, в связи с намечаемым отпуском в Колумбии, решил я упрочить свои навыки в испанском языке. 

Тут я уже как-то писал про социальную сеть Livemocha и программу Rosetta Stone. Первая, хотя и была славной, несмотря на все свои недостатки, над которыми смеялся и я, к сожалению, приказала долго жить. Потому что её купила как раз вторая, сперва урезала до неприличия, а потом просто закрыла (причём домен до сих пор работает, но перейдя по нему, попадаешь на страницу Rosetta Stone). Им деньги надо делать, к чему им бесплатные платформы, где может практиковаться каждый? Я, конечно, платить им не собирался (можно скачать взломанные курсы от Rosetta Stone), но сама Rosetta Stone для моих нынешних нужд куда как хуже. Нет, она годится для заложения базового уровня при изучении языка с нуля, а у меня задача другая. Базовый испанский у меня есть, и есть давно. Мне надо доводить имеющееся до автоматизма и осваивать неочевидное. А это, увы, можно сделать только с помощью носителей языка.

Тут, вроде, тоже, интернет открывает кучу возможностей. Но, в основном, если у тебя есть бабки. Платных репетиторов и граждан, занимающихся преподаванием языков, не говоря уже про аккредитованные школы, в сети пруд пруди. Но поелику я занимаюсь этим для праздного любопытства, а не для работы или каких-то иных высоких целей, то деньги я платить не готов (это даже если не учитывать отсутствующую, в связи с последними событиями, способность заплатить за рубеж даже небольшую сумму), значит, заодно посмотрим, какие возможности позаниматься языком в сети нахаляву.

Древлянка II, весна 2022

Ну что ж, в Бразилии хорошо, а дома ещё лучше есть дела. Планета Земля описала ещё половину дистанции вокруг солнца, а значит, пора идти, смотреть, как продолжает, несмотря на все лихие события, строиться Петрозаводск. И вот в воскресный день взял я свой старенький «Пентакс» и поехал на Древлянку II, благо погода как раз была благоприятствующая.

Осмотр традиционно начинаю с Древлянки-9 ака ж/к «Каскад». Десятый дом микрорайона уже близок к завершению, но продолжает строиться, и забор вокруг ещё не убран. Вид со стороны проезда Баскова.

Вечерний Ору Прету

Вот и подошли к концу мои бразильские репортажи 2021 года. По уже сформировавшейся традиции я заканчиваю их вечерними видами города. На сей раз я не стал менять режим освещения в установках, чтобы оставить теплые тона натриевых ламп. Так фото становятся даже более уютными, хотя естественность цветопередачи, возможно, и страдает. Приятной прогулки по вечернему Ору Прету!

Вид на район возле церкви Зачатия Богоматери от церкви Богоматери Милосердия и Прощения.

Ору Прету, дубль два, часть вторая

Надо сознаться, что несмотря на то, что интерес к Бразилии у меня был ещё со школьных лет, про Ору Прету я услышал довольно поздно. Кажется, перед первой поездкой в Бразилию. Я тогда скачал документальный фильм, в котором рассказывались истории нескольких живущих в Бразилии людей, например, торговца-кабокла, плавающего на небольшом судне по дебрям Амазонки или девушки-пилота вертолёта из Сан Паулу, которая сдаёт экзамены в авиационную академию. Название фильма, к сожалению, не помню, да и сам фильм после винчестерных катастроф у меня не сохранился, и найти его заново не удалось. Жаль, пересмотрел бы сейчас с удовольствием. Одна из историй была про девочку-полусироту из Ору Прету, которая готовится к празднованию пасхи в городе. Пожалуй, это был самый интересный сюжет в фильме. Я, вообще, к религиозным вещам равнодушен, но смотрел, как зачарованный, на ковры из крашеных опилок, которые насыпают на улицах (потом я подобные ковры видел в Перу), на детишек в костюмах ангелов, на процессию людей в балахонах, и всё это на фоне прекрасного старинного города с вычурными церквями, белыми домиками с большими окнами и балконами и узких кривых улочек. Ну, потом то я видел Ору Прету в «Золотом глобусе» уже как старого знакомого. Да, пасха, в особенности, святая пятница («сешта-фейра санта») в Ору Прету – такие же знаковые дни, как карнавал в Рио. Хотел бы я это увидеть воочию, но это очень трудно, ибо на пасху сюда приезжают десятки и сотни тысяч людей, а город здорово не резиновый. В Рио на карнавал, пожалуй, попасть проще. Завидую, тем, у кого есть там знакомые.

Минас Жерайс – это сплошные спуски и подъёмы. Прямо как моя жизнь.  ©  Леандро Рейс.

Леандро – мой знакомый по одной языковой соцсети. Он живёт в Гоянии, зарабатывает на хлеб преподаванием португальского языка и латыни и тащится от России. Естественно, я ему не мог не продемонстрировать свои фото из бразильских вояжей. Чем вызвал вот этот меткий комментарий. Да, Гояс, конечно, по сравнению с Минасом куда как более плоский. А Минас – это сплошные спуски и подъёмы, особенно в южной и центральной части, где и сосредоточены его исторические города. В этом то и есть шарм, хотя попотеть при прогулках по его красотам, конечно, придётся. Зато вознаграждением будут прекрасные виды. Сегодняшнюю прогулку мы начнём с похода за этими самыми в идами в район под названием Баушита, то есть, Боксит. Да, я упоминал, что в Ору Прету разрабатываются бокситы, а в соседнем с Баушитой промышленном районе Сараменья работает алюминиевый завод. Расположена Баушита на южных склонах соседней горы, отделённой от центра Ору Прету долиной речки Фунил. Я жил в самой долине, буквально рядом с речкой, так что спуска по пути избежал. А вот подниматься пришлось по полной программе, примерно на 160 метров вверх, судя по цифровым картам, на самую вершину горы Морру ду Крузейру. Взгромоздился. Цель моего захода – кампус Федерального университета Ору Прету UFOP.

Ору Прету, дубль два, часть первая

Ну, вот наше путешествие подходит к своей развязке, а заодно к своему апогею. Ибо рассказывая о колониальном Минас Жерайсе, можно обойти многие темы. А вот без Ору Прету обойтись никак нельзя. Объект такого масштаба является воистину крупнейшим алмазом в короне Минаса и обязателен к посещению, желательно, неоднократному.

…Рождение Ору Прету пришлось всё на те же годы начала XVIII века после того, как в горах Минаса были обнаружены первые золотые месторождения, а первые золотые ручьи на территории нынешней муниципии были найдены в 1695-98 годах. Вслед за бандейрантес из Таубате, сюда хлынули толпы авантюристов из Байи и Пернамбуку. Первая деревня тут была основана весьма вскоре после Вилы ду Карму, о которой я рассказывал в прошлый раз, паче и расположена она была всего в двадцати километрах от оной. Деревню, вобравшую несколько старательских лагерей, назвали Вила Рика ди Албукерки, ну а впоследствии её имя удлинили до Вила Рика де Носса Сеньора ду Пилар де Ору Прету, то есть, Богатая деревня Богоматери Столпа из чёрного золота. «Чёрное золото», сохранившееся в названии города до сих пор, происходит из того факта, что местные золотоносные породы обильно смешаны с оксидами железа (вы ведь помните, что в Мариане до сих пор добывают железную руду?), придававшими самородкам тёмный оттенок. Старатели «чёрного золота» спускались с гор, окружавших Минас, брали семьи, рабов, горный инструмент, пересекали леса, переходили вброд могучие реки и сражались с индейцами, изгнанными сюда с побережья. Монахи бежали из монастырей, землевладельцы бросали плантации, одержимо озирая земли Минаса, сулившие богатства, доступные без борьбы и труда. В 1720 году Вила Рика была определена в качестве столицы нового капитанства Минас-Жерайс

Уже к 1730 году население муниципии Вила Рика (впрочем, тогда включавшей ещё Ору Бранку, Итабириту и Конгоньяс) составляло около 40 тысяч человек (не знаю, впрочем, учитывала ли эта цифра рабов), а ещё через десять лет – 80 тысяч. Сейчас это число особого почтения не внушает, но в то время население Нью-Йорка, самого большого города Северо-Американских Соединённых Штатов, было вдвое меньшим, а население сегодняшнего мегаполиса Сан Паулу составляло всего восемь тысяч человек. Вила Рика, без дураков, был самым крупным (хотя размеров Потоси XVII века ему достигнуть и не удалось) и самым богатым городом Западного Полушария. Всего за колониальные времена отсюда в метрополию было вывезено свыше 800 тонн золота. А в обратном направлении ехали художники, архитекторы и скульпторы, возводившие на склонах гор чудесные здания. Исчерпания месторождений к концу XVIII века Вила Рика избежала: то ли золота тут было побольше, чем у соседей, а то ли сыграли свою роль столичные функции, ибо к XVIII веку Вила Рика была одним из общепризнанных центров политики, экономики и искусства. В 1823 году, после провозглашения Бразильской империи, Вила Рика получила статус имперского города, каковой присваивался лично императором Бразилии в честь особых заслуг перед страной. Городов с этим статусом в Бразилии было всего пять. Кроме Ору Прету это были Сан Паулу, Монтевидео (да, в 1825 году нынешняя столица Уругвая, как и весь Уругвай, также относилась к Бразильской империи), Нитерой и неожиданно знакомый нам Сан Луис ду Параитинга. Тогда же город получил своё нынешнее имя. В 1839 году здесь была основана фармацевтическая школа, которая считается первой фармацевтической школой в Южной Америке. Ну а в 1876 году тут появилась первая школа горного дела. Оба учебных заведения существуют до сих пор, правда уже в рамках Федерального университета Ору Прету, но про него мы поговорим в следующий раз. С городом связаны имена десятков людей, составляющих золотой фонд бразильской нации, от уже знакомых нам Алейжадинью и Тирадентиса, а также автора «Изауры» Бернарду Гимарэнса, до президента Жетулиу Варгаса, пионера авиации Алберту Сантус Дюмонта и целого ряда не столь известных в России политиков, художников, музыкантов.

По иронии судьбы, конец имперского Ору Прету, как одного из важнейших городов Бразилии, пришёл одновременно с концом империи. В 1897 году, как мы знаем, столица Минаса Жерайс была перенесена в Белу Оризонти. Население Ору Прету быстро сократилось – сам великолепный город начал считаться символом косности и отсталости. В итоге первую половину XX века Ору Прету практически не развивался. Что, впрочем, изрядно помогло ему во второй половине XX века. Статус национального памятника он получил в 1933 году, при Жетулиу Варгасе, а в 1938 году, одним из первых он был объявлен историческим городом IPHAN. Ну а в 1980 году Ору Прету стал первым бразильским объектом, внесённым в список Всемирного Наследия ЮНЕСКО, открыв дорогу всем прочим памятникам, которых сейчас в национальном списке уже двадцать два.

Современный Ору Прету, в общем, может и не очень велик по масштабам: население муниципии составляет около 70 тысяч человек, а в самом городе живёт около 41 тысячи. Экономически город держится на двух столпах. Во-первых, горная промышленность: здесь добывают железную руду, бокситы, марганец, тальк, мрамор, слюду, ну и конечно, золото. На весь мир известны оранжевые «императорские» топазы, которые сейчас добывают практически исключительно в муниципии Ору Прету. Ну и во-вторых, это туризм. Город стратегически удачно расположен между Белу Оризонти, Рио де Жанейро и Сан Паулу, так что его осмотреть его приезжают сотни тысяч туристов, как из Бразилии, так и со всего мира. Ведь тут есть, на что посмотреть. Одних барочных церквей тут больше двух дюжин.